[…из путевых…]

Ну вот и прошла неделя в Париже.

Я бы не сказал, что она прошла в поисках чего-то, или в ожидании, она просто прошла – как проходят обычные недели, оставляя в нашей памяти лишь немного от того, что было на самом деле.

Было интересно все же найти для себя тот дух романтики, что окутывает своей славой этот старый чудный город.

Изобилие кафешек и ресторанчиков, конечно, в парижском стиле – ну какому ж тут еще быть, парков, аллей, набержных и прогуливающихся жителей окутывает мозги неким ароматом своей привычной жизни, которая не кажется тебе столь уж новой или необычной, как хотелось бы ждать.

Что удивительно, это то, что это не разочаровывает, а увлекает – ты ведь понимаешь, что место открывает тебе те стороны своего мира, что ты готов принять.

Шаг, еще один шаг по блестящему асфальту. Холодный, пронзительный ветер плюсовой температуры пробирается сквозь груду одежды. Глаза то лихорадочно шарят по неспеша меняющимся пейзажам, то замирают, созерацая некий срез пространства в текущем отрезке времени.

И все проходит. Проходит боль, печаль, радость, холод и день. Именно поэтому и прошла первая неделя.

Суббота подарила путешествие по окрестным лесам и местам, что сохранили дух древности. Может быть этому поспособствовали деревья, торчащие в разные стороны, как волосы по утру. Их взъерошенные контуры оплетали невысокие кусты и сухие остовы почему-то упавших сородичей. Возможно дух остался жить в камнях, шершавых и сухих как щетина, изрытых и изъеденных водой и ветром, а больше всего – временем и увиденным. Как бы там ни было, этот дух остался жить в тех лесах, где местные жители любят лазать по камням и кататься на лошадях.

А еще неожиданно увлекательным оказались руины старого собора, видимо разрушенного во время очередной революции. Во времена революций вообще достается всему, что было кем-то созданного до того, как революционерам пришли в голову их спелые идеи переделать мир под себя, за одно и остальных людей тоже. Этот храм, особенно его камни, а может быть те мелкие детали его конструкций, подчеркивающие, то как и о чем думали его строители, нес в себе невозможно глубокое спокойствие, и немного печали, смотрящей на нас из своих темных заброшенных окон, из которых, если подумать, уже столетиями ничто, кроме печали, не смотрело наружу.

Забавно просыпаться утром, слушая звуки чужого, но близкого города. Пытаться понять себя и его, найти то, что бы хотелось сделать вместе, что подарить друг другу. Я – дарю ему свое восхищение, он – свои отточенные веками черты, свою уникальную атмосферу.

Удивительно то, что каждое место, каждая улочка, перекресток и дом имеют свои непередаваемые особенности, узнаваемые и присущие только им. Своей непохожестью и неповторимостью они сшивают совершенно опредленную картину того города, что называют Парижем – так, как сшивают из нескольких разноцветных клубков большой ковер с единственно возможным рисунком.