Из-за полнолуния в этом маленьком городке собралось несколько сот тысяч людей. Все приехали на святое место – гору Говардхан, совершить обход, то есть парикарму на местном наречии. Толпы шли с раннего утра до позднего вечера, а на ночь все ложились спать где только можно. В нашей гостинице остановилось пару тысяч – за пределами нашего номера был настоящий улей. Люди спали в коридорах, в садике, на крыльце. Хотя, нет – спали, это я, конечно, приукрасил. Они не спали – с до двенадцанти и с двух часов ночи они галдели. Галдели под окнами, за стенкой, под дверью, везде. Может быть даже и на крыше. А часов в пять утра начиналась служба у местного мандира. Дяденька читал в микрофон какие-то тексты часов до 7 утра. Это было тяжелейшее время. Впрочем, оно повторялось ежедневно, и к 8-му дню мы уже привыкли. Хотя поначалу не могли понять что происходит. Уже потом, под конец нашего пребывания здесь, я рано-рано утром оптравился за водой и выяснил заодно кому это не спится. И что оказалось забавным – если не считать дни полнолуния, когда вокруг кишело людьми, то все остальные дни этот мужичок читал сам, а вокруг – никого. Кроме нас, спящих. Пытавшихся заснуть. Тщетно. Вот потому и нервишки у нас были еще те под конец.
Обойти гору мне захотелось в первый же день. Однако поначалу я не мог решится это сделать – боялся сбиться с пути (наивный, в такой толпе сбиться просто невозожмно). Потом, пообщавшись с Гуруджи, я твердо решил ее обойти, в на пятый день, уже после выходных и полнолуния, когда людей стало поменьше, в обществе приставленного Гуруджи проводника, я начал обход. Естественно босиком – идти даже в носках мне не разрешили. Чтобы не было соблазна, я оставил носки и обувь в академии. Спутник мой быстрым шагом пошел впереди – ему это было не впервой, не далее как неделю до того он сопровождал Сашу. Первые 500 метров были самыми грязными – идти пришлось по растекшейся канализации, и несмотря на мои попытки оппрыгать ее по кирпичам, я все=же под конец по щиколотку был в дерьме. Пройдя центр селения, мы свернули на влево и быстро зашагали по асфальту. Асфальт сменился песком, ритма мы не сбавляли шли быстро и уверенно. Я весело напевал мантры, расправив плечи шагал под накаляющимся солнцем. Надо сказать, что босиком пройти 21 км – это не подвиг. Подвиг – это проделать все это расстояние простирания. То есть взять камень, лечь на землю, вытянуть руку и положить его перед собой. Встать. Подойти стопами к месту, где лежит камень, лечь, взять камень, опять вытянуть руку и положить его перед собой. И повторить это еще тысячи раз ( я думаю примерно 11000). Таких паломников были десятки. Многие также несли молоко – в глиняной посуде, с дырочками в дне – этим самым они как-бы предалагали божеству молоко. Можно представить какое огромное количество молока вылилось на эту землю за 5 тысяч лет. Путь наш лежал то по селу, то между ними. Шли мы, в основном, по песку на обочине, где сидели бродячие садху. Возле одного из сел сидела группа садху, больных проказой. Все свои болячки они выставили наружу, вызывая жалость у проходящих. Паломников было много, несмотря на обычный день. Многие шли напевая что-то, кто-то просто разговаривал. По дороге часто попадались кафе, чайные, лавки с каким-то снадобьями. Иногда шли через села, мимо домов, коров, магазинов. Периодически цепляли нищие, выпрашивая мелочь. Мелочь продавалась тут же, вдоль дороги, в кулечках. Через час ходьбы я уже ощущал мозоли на пятках, и перешел на ходьбу на носках, аки балерун. Или слон – слоны тоже так ходят. Еще через час мы пересекли село, какой-то рынок, и закончили наше путешествие. Однако, оказалось, это была только половина пути. Но большая, что радовало. То есть если представить дорогу как кольца восьмерки, то мы прошли нижнее, большее кольцо. А на стыке колец была территория академии Йогараджа, куда мы вернулись, и я бросился мыть ноги, протирать их спиртовыми салфетками. Чуть отдохнув, пришел к комнате Гуруджи, его еще не было, но Саша уже сидела.
На следующий день в то же время меня ждал индийский проводник, и мы снова двинулись в путь. На этот раз расстояние было немного меньшим, прогулка было длиною в два часа. Идти было трудно – натертые мозоли и боязнь повредить кожу и получить загрязнение заставили меня весь путь пройти на носках. Дорога была намного спокойней и ровней, несколько храмов, узкие улочки села, длинные пыльные дороги где-то по окраине, сочувственные взгляды проводника, ощущение каждого мелкого камешка на дороге. В академии, со второго этажа монумента – очень полюбившееся нам местечко- мне уже радостно махали. Обмыв и протерев ноги, я поднялся наверх, и присоединился к чудесной трапезе – поеданию мандаринов и бананов.
Базарчика приличного в этом селище не было, только лишь лавки на некоторых отрезках паломнического пути. Один из таких отрезков мы проходили каждый день по три-четыре раза на пути от академии домой и назад. И каждый раз я предпринимал попытки купить какой-нибудь очередной сувенирчик – будь-то бусы, браслетики, четки, или иногда религиозную символику. Разговор с индусами в деревне – эталон примитивного английского, словарь состоит из числительных до десяти, привет, пока, да, нет. Тем не менее, вопросы все решались, очередная безделушка тонула в моем бездонном красном рюкзаке, и я с бодро-медитативным видом протискивался сквозь суету паломнического потока.
Еще в Дели моя попытка купить себе местный прикид закончилась истерическим хохотом девчонок. Их восторг был неописуем, особенно от откровенного разреза на брюках, шедшего от стоп до самых ягодиц. Хотя мужчинам в Индии можно все, я решил не рисковать, ибо попасть в гарем к индусу-бисексуалу мне не улыбалось.
На 6-й день употребления жуткой пищи “мгновенная овсянная каша” у меня начались приступы острой тоски. Дабы не впасть в депрессию, я начал думать чего бы поесть. Питаться у Йогараджа нас еще не приглашали, как свежепринятых учеников, а питание за пределами академии, то есть на улице – это сюжет даже не для кошмарного сна. После суток тяжких раздумий я решился купить сладости, выбрав при этом самый, на мой взгляд, чистый прилавок. Сладости в большинстве случаев, были не вкусные, сахарная патока. Но некоторые, сделанный с молоком, были очень ничего. Желудок правда реагировал бурно. Настолько бурно, что было не разобрать – радость это или крики о пощаде.
Сама по себе академия был чудесным местом. Покидать ее нам было черзвычайно трудно – такое ощущение, что ты попадаешь в маленький уголок рая. Тихо и спокойно, солнце и тень, редкие служащие, и много-много пространства до горизонта. Не говоря уже о духе тех мест, где ощущалось присутствие божественного во всем – в каждом дуновении ветерка, в каждом зеленом листочке и камешке на тропинке. Святые места притягивали к себе тогда, и еще с большей силой тянут к себе сейчас.
Восемь дней прошли очень быстро. Но нельзя сказать, что незаметно – не заметить магию звучания наших сердец там, в обществе Гуруджи, радость от его присутствия и от святых мест, просто невозможно. Впрочем, также невозможно было не заметить и контраст, что открывался нам как только мы засовывали железную планку на воротах академии. Именно с такими чувствами – печали от расставания со святыми местами и люджьми и радости от того, что покидаем этот улей, мы ждали такси. Попрощались с Гуруджи. Солнце стало незаметно скатываться за горизонт. Наш таксист немного поблуждал и наконец, появился у академии. Теперь мой путь лежал в ашрам Деварха Бабаджи во Вриндаване, в тридцати километрах от нашего села.
Путешествие близится к концу –последние дни…
Leave a Reply