остановка в Говардхан…

Казалось бы, дорога длиною в 200 км – пустяк. Но для Индии это почти вызов. У нас ушло почти пять часов. Остановились мы всего раз – купили несколько нитей цветов. Все остальное время мы ехали и сигналили, сигналили и ехали. Сигналили для того, чтобы ехать быстрей. Когда собрался обгонять – надо посигналить, когда обгоняешь – тоже сигналишь. Когда подъезжаешь к перекрестку – сигналишь, когда проезжаешь мимо другой машины – сигналишь. Когда видишь пешехода, мирно бредущего по обочине – сигналишь (наверное, чтобы сообщить ему, что ты его заметил и если что – успеешь затормозить). При виде коровы в далеке (почти в поле), тоже сигналишь, думаю, приветственно. На ж/д переезде тоже сигналишь, шлагбауму, чтобы открылся быстрее. Возможно, еще надо сигналить самолетам – но я точно не уверен, крыша в машине была железная, я их не разглядел. Но сигналили мы все 5 часов. Вторая половина дороги медленно превращалсь в истерику – по мере того, как нам открывались пейзажи провинциальных деревушек. Плача от восторга и щипая друг друга за локти, мы кричали – вот, это то место куда мы едем!! Но чуть позже находилось место еще более экзотичное, и мы понимали, что с предыдущим выбором явно погорячились. Несколько раз платили предприимчивым индусам – первый раз за выезд на хайвей – четырехполосная трасса с присутствующим асфальтовым покрытием и отсутствующими коровами. Зато вяло шатающихся индусов было вдоволь. Второй раз платили за 5-минутный паркинг возле ж/д переезда, где остановились подождать пока сторож доест свой ужин и откроет нам проезд. Третий раз заплатили уже за въезд в Говардхану. На этот раз на нас почему-то кричали, но на хинди, поэтому я ничего не понял. Зато таксист все понял, но ничего не сказал, кроме цифры в рупиях. Это, тем не менее, была не взятка, но манера сообщить тариф оказалась крайне убедительной.

Недолго поколесив по Говардхан, мы остановились у каменного забора с железными воротами. Это и было место нашего назначения. Нам предстояло попасть на прием и просить принять нас в ученики. Сие действо мы начали со стука в ворота и просьбой увидется с Йогараджем. К счастью, пяти еще не было, и после записи в журнал (удивительно европейский обряд), нас провели по мраморно-гранитным постройкам монумента в двухэтажный белый дом, где жил Йогарадж. Мы оказались в полу-темной комнате со множеством дверей, совершенно без окон. Входная дверь открывала вид на небольшую аллейку, заканчивавшуюся искусственным водопадом. В самой комнате было два антикварных кресла и такой же диванчик, журнальный столик и небольшой столик для газет. Вплотную к стене стояла этажерка из черного стекла, а прямо к ней спиной, на кресле, сидел Йогарадж. Остальных присутствующих мы заметили, но поначалу не рассмотрели. И не мудрено – все внимание привлек Йогарадж. Сказать, что вид его был эффектным – практически ничего не сказать. Множество украшений, да и сама по себе его фигура смотрелись впечатляюще. Большие черные очки на глазах, перстни с камнями на пальцах – и образ мафиози с первой встречи четко отпечатлся у нас в головах.

Первыми его вопросами, как и следовало ожидать, были – зачем и откуда пожаловали? Что ищете, и чего надобно от меня? На просьбу принять в ученики ответил – приезжайте на праздник “шиваратри” 8-го марта, очиститесь, и практики получите. Нас такой вариант не устраивал – обратные билеты были на конец февраля. Объяснив это, мы получили следующий вопрос – куда надумали еще съездить по Индии? Я честно ответил – думаю еще успеть во Вриндаван до отъезда. На что получил простой ответ – едь туда сейчас, а уж потом ко мне. А после меня – на самолет и домой. Я немного опешил – ехать сейчас во Вриндаван смысла не было никакого, Махараджа там не было, а без Махараджа туда съездить – означает никуда не ездить. Тем более, что я думал встретится с Махарджем там 25-го числа, перед самым возвращением, и получить посвящение. Потому предложение отправиться туда сейчас выглядело для меня совершенно бессмысленно. Естественно, мы завопили истошными голосами, что никуда ехать не хотим, что все остальные дела для нас второстепенны. В итоге, минут за двадцать дискуссии нам удалось убедить Йогараджа, и нам был назначен день – 19-е февраля, 9.30 утра. Перед уходом мы поинтересовались где лучше остановится, и выяснили название ашрама, где якобы приличные условия и даже есть горячая вода.

Наш таксист привез нас к будущему месту жительства, помог нам оформить номер, рассчитался и уехал. Мы принялись распаковывать чемоданы, попутно восхищаясь запущенностью номера. Разобравшись с поклажей, мы решили прогулятся и осмотреть окрестности. Вначале попытались найти дорогу к академии. Заблудились, да и стемнело уже. На обратном пути подошли к кришнаитскому храму, некоторое время с любопытством разглядывали происходящее – было людно, шумно и весело. Потом побрели домой – разбирать вещи, ужинать, ну и спать, конечно.

Комната была метров 20 квадратных, с большой кроватью, тумбочками, железным шкафом, трюмо у изголовья и дверью в ванную комнату. Окно тоже было, но почему-то совсем не напоминало окно, а какое-то застекленный простенок. Ванная был большая, вмещала в себя умывальник, унитаз, душ и бойлер для горячей воды. Расбросав вещи, мы постелили спальники на кровать (простыни не внушали доверия), и принялись готовить ужин. С этого дня все 8 ближайших суток мы питались овсяной кашей, изредка чаем, баранками, мандаринами, бананами и кусочком шоколада в день. К счастью, с собой у нас был чайник – так что с кипятком проблем не было. Также у нас было литров шесть минеральной воды. Поужинав в тот вечер японским супчиком и выпив земляничного ройбуша, мы предприняли попытку заснуть.
Немного выспавшись, мы встали около 8, позавтракали и пошли гулять. Времени было еще много, и можно было познакомиться с местностью. Мы шли долго по дороге, нашли таки дорогу к академии, правда, не без помощи рикши. Прогулявшись еще дальше, мы прошли мимо кришнаисткого храма (их вообщем-то там много, и все разные), потом добрели до какого-то открытого мавзолея с замусоренным озерцом посередине. Подустав по дороге от пыли и внимания проходящих индусов (некоторые чуть-ли не обниматься лезли), на обратном пути мы нашли рикшу и весело домчали назад. Время было – час, нас впустили в академию, но попросили подождать. Найдя уютное местечко в тени построек монумента, мы устроились там в ожидании часов приема.

Наконец, мы добрались до его комнаты. Естественно, вопросы посыпались градом. В этот день общаться было намного легче, появилась открытость и непринужденность. К местному английскому, точнее его произношению, нужно было привыкнуть, потому изредка мы консультировались у Саши, благо она здесь была дольше и не первый раз. Общение длилось часов до 5, кроме нас еще было несколько посетителей. Получив разрешение посетить вечернюю пуджу, мы попрощались до вечера и отправились в нелегкий путь домой.

По дороге мы обычно покупали какие-то фрукты. Ассортимент был не ахти – зеленые мандарины, зеленые бананы, папайа. Виноград и яблоки мы покупать не рисковали. Около километра пути до ашрама были великим испытанием для нервной системы. Узкие улочки, забитые паломниками, продирающимися через толпу вело-рикшами, кучкующимися возле прилавков покупателей, орущими продавцами, снующими попрошайками – а уж при виде нас среди попрошаек начиналось воистину броуновское движение, вяло передвигающимися коровами, резво прыгающими по открытой канализации свиньями цвета мокрого асфальта. На чуть более широких улочках в этом сборище еще появлялись обезьяньи лики – их целью было урвать что-либо из фруктов, и желательно прямо из рук простодушных покупателей вроде нас.

Дома мы вскипятили чайник и устроили пирушку с овсяной кашей, баранками и шоколадом. На десерт у нас был припасен все тот же земляничный чай. К 8 часам мы уже завершили трапезу, оделись и двинули в сторону академии.

Пуджа начиналась обычно с протяжного звонка со стороны дома. Таким образом гуруджи сообщал, что он готов и идет. Все занимали свои места рядом с мандиром. Из кустов с фонариком появлялся гуруджи, вечером одетый в красное дхоти и рубашки, обвязанный через руку наискосок несколькими нитями крупной рудракши. Первым делом он подходил к очагу под соломенным навесом. Там с рогом его уже ждал Матмаджи. Гуруджи присел и правой рукой что-то стал бросать в пламя, от чего оно резко поднялось вверх, пустило струю обильного белого дыма. Раздался протяжный звук рога, раскатился по окрестностям и стих. Дым надолго сгустился под соломенным навесом, а его тоненькие струйки нитями тянулись вверх – очень мистическое зрелище. Гуруджи перешел к мандиру, и присутсвовавшие по очереди поклонились ему, сначала коснувшись руками его стоп, а потом своего лба. Гуруджи непринужденно улыбался и немного шутил, обычно выдавая какие-то приветствия на русском языке. Наконец поклонились все и он с Матмаджи перешли во внутренню часть мандира, а зрители, разделившись на мужскую и женскую половину, заняли сооветственно места возле правого и левого входа. Служащий стал с барабаном возле основного входа. После короткого восклицания на санскрите и ответа от нас, раздался барабанный бой и служба началась. Сначала Гуруджи долго натирал разными составами шива-лингам, а Матмаджи поливал его сверху из ведер. Наконец, Гуруджи сам стал поливать его из оставшихся сосудов (а всего вместе с ведрами их было около 12). В заключение натерев лингам маслом, Гуруджи принялся его украшать. Обвил веревочкой вокруг основания, затем поставил змею, обвязал основание крупной рудракшей, затем обвязал рудракшей верхнюю часть, и перешел к цветам. Несколько венков крупных в основание, несколько – в верхнюю часть, несколько цветочков бросил на йони, несколько положил на самый вверх лингама. Матмаджи ассистировал весь процесс, подавая соломенные тарелки с рудракшей и цветами. Движения Гуруджи были очень быстры и изящны. Закончив службу у лингама, он подошел к небольшой статуе быка Нанди, который был у переднего входа, и с этой позиции скрытой от наших глаз. После короткой паузы там, он возвращался к нашему углу, брал масленицу и с огнем подходил к лингаму. К этому времени матмаджи уже стоял с барабаном и производил мистический стук. После церемонии с огнем, Гуруджи занимал место рядом с Матмаджи и они вдвоем синхронно читали отрывок из Махабхараты, и снова, уже вдвоем начинали бить в барабаны. В начале и конце барабанного стука оба с энтузиазмом пели “ОМ”. После этого все поклонились шива-лингаму, Гуруджи обходил несколько раз шива-лингам и удалялся. Матмаджи выставлял огонь у нашего входа и тоже уходил. Присутствующие три-четыре раза обходили мандир, касаясь быка Нанди на каждом круге, спускались и перемещались к монументу, к келье, где была скрыта статуя Бабаджи. Еще подходя к ней, мы уже слышали ритмичный и громкий стук в огромный барабан.Звук этот увлекал куда-то, выбивая напрочь все мысли. Резонанс ощущался легкими. Заняв место напротив статуи, мы ждали начала службы у Бабаджи, а барабан тем временем не умолкал. Минуты через 4 пришел Матамаджи, а за ним и Гуруджи. Служба возле Бабаджи была намного короче – его украсили цветами, предложили пищу и огонь, прочли мантры и поклонились. Барабан умолк, и Гуруджи исчез в темноте, на этот раз уже до завтра. Мы перешли к озеру, возле которого Матмаджи провел 2-х минутную пуджу, и все пошли к другой части монумента, где в такой же части храма был скрыт пятиликий Хануман. Пуджа возле него было точно такой же как и для Бабаджи – по-крайней мере для нашего западаного неискушенного глаза, лишь с той разницей, что ее вел один только Матмаджи. По завершению пуджи мы прикоснулись к огню ладошками, провели руками по лбу, и приняли предложенную воду и прасад. Пуджа была окончена, и нас ждал путь домой, в нашу чудо-гостиницу.

Ужинать мы не стали. Удовлетворились парочкой зеленых мандарин. Все фрукты мы предварительно мыли с антисептическим мылом, а потом тщательно полоскали негазированной минеральной водой из бутылки, производства нестле или колы. Сам по себе я не настолько фанатично стерилен, но зато изрядно напуган к тому времени жуткими историями моих спутников. Потому слушался беспрекословно. Впрочем, спорить было все равно бессмысленно – не тот случай. Итак, я стал чистюлей. На короткое время.

Принято однозначное решение остаться. Испуга уже не было, спалось хорошо, но мало – на 7 утра мы уже бежали на утреннюю пуджу. На улице в этот час было холодно, наверное, градусов 12, потому мы укутывались в свитера и кофты, натягивали шерстяные носки и с завистью смотрели на индусов, обматывавших шарфы вокруг ушей – им, видети-ли, тоже холодно, ушки мерзнут. Утренняя пуджа отличалась от вечерней главным образом тем, что было светло, а в процессе обмывания участвовало ведро молока. Это молоко через бычий рог Йогарадж вылил на лингам. В остальном процедура повторила вечернюю, и приняв прасад у Ханумана, мы поехали домой ожидать времени приема.

Позавтракав, мы предприняли попытку прогулятся в обратном направлении. Пройдя километра 4, мы были атакованы стайкой местной детворы, которая буквально вешалась у меня на рюкзаке, призывая к чему-то, мы не могли понять к чему.

По дороге в академию мы купили цветов и сладостей для Гуруджи. Подождав, как обычно, на солнышке, мы упали на мягкую бежевую подстилку в комнате и приготовились мучать его своими вопросами и получать мудрые ответы. Посетители были, но не многочисленные. После чаепития нас повели показать открестности. Луг за водопадом, прежде заросший кактусами, был полностью засажен ростками. Вдалеке были видны хижины когда-то живших аскетов и остатки какого-то строения. Нам предложили прогулятся к хижинам, и мы конечно согласились. Хижины оказались очень маленькими, метра полтора высотой и под два в длину и ширину. Выходили они лицом прямо на гору Говардхан, которая считалась воплощением Кришны уже более 5 тысяч лет, и которой, собственно, и поклонялись жившие здесь десятками лет аскеты. После обхода этой части территории, нас вежливо выпроводили – было уже около 5.

Следующие пять дней прошли по очень похожей схеме. Утром подъем – либо на занятия к Гуруджи, либо на утреннюю пуджу. Потом – обильный завтрак пакетом мгновенной овсянки, закуска мандарином или шоколадом, баловство земляничным чаем. Потом – прогулка по городу в сторону академии, где мы часик грелись на солнце и болтали, и затем шли на прием к Гуруджи – три-четыре часа общения, и домой, ужинать. После ужина – снова пуджа, уже вечерняя, позаниматься и спать.

Утренний путь в академию был настоящим вызовом. Мало того, что наступили часы полнолуния, и похоже все индусы этого штата и большая часть жителей соседних приехали сюда на паломничество (а по дороге поломников, только против шерсти, мы каждый день и ходили в академию), так еще и у самой академии нам приходилось преодолевать метров 200 настоящего озера канализации. Утром, когда все жители мылись, забитые желоба узеньких старых улочек не выдерживали нагрузки и растекались, омывая окрестности своими водами и ароматами. Иногда, когда ночь у нас была особенно бессонна, и нервы на износе, мы не выдерживали и брали рикшу.

 Это середина пути – вот продолжение… 🙂